— Давай вырежем наши инициалы, — машинально предложил Декстер.

— «Декс и Эм»?

— «Навеки».

Эмма с сомнением шмыгнула носом и оглядела самый впечатляющий рисунок — гигантский пенис, начертанный несмываемыми зелеными чернилами.

— Представь только: люди поднялись на такую высоту с единственной целью — нарисовать это. Как думаешь, он взял маркер с собой? Вид тут, конечно, красивый, но чего действительно не хватало этому месту — так это гигантского члена!

Декстер принужденно рассмеялся, но его снова охватило сомнение; теперь, когда они оказались здесь, им обоим казалось, что они сделали ошибку. Может, ну его, этот пикник, и лучше спуститься и разойтись по домам? Но никто из двоих не осмелился высказать эти соображения вслух, поэтому они нашли небольшое углубление рядом с вершиной, где можно было устроиться на камнях, сели и разобрали рюкзак.

Декстер открыл шампанское; оно нагрелось, и тоскливая пена полилась ему на руку и на вереск. Они по очереди пили из горлышка, но праздничное настроение улетучилось, и, помолчав немного, Эмма снова решила похвалить вид.

— Как тут красиво, — проговорила она.

— Угу.

— И никакого дождя!

— Что?

— Ну помнишь, что ты рассказывал про День святого Свитина? «Как на Свитина дожди…»

— Точно. Никакого дождя.

Погода — о боже, она говорит о погоде! Устыдившись произнесенной банальности, Эмма решила говорить откровенно:

— Что ты чувствуешь, Декс?

— Голова болит.

— Нет, насчет прошлой ночи? Меня и тебя.

Он взглянул на нее и попытался предположить, что она хочет услышать. Декстер не любил вступать в конфликты, не имея путей к отступлению — не спрыгнет же он с горы, в самом деле.

— Да все отлично! А ты? Что ты думаешь о прошлой ночи?

— Да все в порядке. Правда, мне немного неловко из-за того, что так накинулась на тебя. Хочу изменить мир и все такое. При ярком свете дня все это звучит довольно банально. Да и вчера наверняка казалось банальным, особенно для человека, у которого нет принципов и устремлений…

— Эй! У меня есть устремления!

— Переспать с двумя женщинами одновременно — не устремление.

— Эй, не говори так!

Она щелкнула языком:

— Ты в курсе, что иногда ведешь себя, как полный идиот?

— Ничего не могу с собой поделать.

— Что ж, а ты попробуй. — Она сорвала пучок вереска и кинула в него. — С тобой будет гораздо приятнее общаться. Короче. Смысл в том, что я не хотела быть такой занудой.

— Ты и не была. Это был очень интересный разговор. И как я уже сказал, мне было здорово. Жалко только, время неподходящее.

Он улыбнулся мерзкой утешительной улыбочкой, и Эмма раздраженно наморщила нос:

— Хочешь сказать, иначе мы начали бы встречаться?

— Возможно. Как знать?

Декстер протянул руку, и секунду Эмма смотрела на нее с отвращением, потом вздохнула и протянула свою руку, точно у нее не было другого выбора. Так они и сидели, бессмысленно переплетя пальцы и чувствуя себя по-идиотски, пока руки не устали и они не расцепили их. Он подумал, что лучшим решением будет притвориться спящим, пока не придет время уходить; с этими мыслями он снял пиджак, свернул его как подушку и закрыл глаза, повернув лицо к солнцу. Все тело его болело, с похмелья разболелась голова, и он уже чувствовал, как соскальзывает в сон, как вдруг Эмма заговорила:

— Можно я скажу кое-что? Чтобы ты не переживал.

Он открыл сонные глаза. Она сидела, подтянув ноги к груди, обняв их руками и опустив подбородок на колени.

— Валяй.

Она вздохнула, словно собираясь с мыслями, и сказала:

— Не хочу, чтобы ты думал, будто меня заботит то, что произошло прошлой ночью. Все это случилось лишь потому, что я была пьяна…

— Эмма…

— Дай мне закончить, ладно? Но я отлично провела время. Я не слишком часто… так себя веду, в отличие от тебя, у меня не было возможности научиться, но мне понравилось. Мне кажется, Декс, ты можешь быть очень милым, если захочешь. И может, все дело в том, что время неподходящее, или в чем-то другом, но я думаю, ты должен поехать в свой Китай, или в Индию, или куда ты там собираешься и найти себя, а я тем временем буду спокойно заниматься своими делами. Я не хочу ехать с тобой, не хочу получать еженедельные открытки — мне не нужен даже номер твоего телефона. И я не хочу за тебя замуж и не хочу рожать от тебя детей или даже еще раз пытаться завязать роман. У нас уже была эта замечательная ночь, и хватит. Я никогда ее не забуду. И если мы случайно встретимся в будущем, на вечеринке или еще где-нибудь, тоже ничего страшного. Просто поболтаем как друзья. Мы не будем смущаться из-за того, что однажды ты залез мне под кофточку, не будем испытывать неловкость, а будем вести себя… как это… невозмутимо? Я и ты. Мы просто будем… друзьями. Согласен?

— Ладно. Согласен.

— Ну, вот и решили. А теперь… — Она порылась в рюкзаке и достала видавший виды фотоаппарат «пентакс».

— Что это ты делаешь?

— А на что это похоже? Хочу сфотографировать тебя. На память.

— Я ужасно выгляжу, — сказал он и тут же принялся ерошить волосы.

— Прекрати, это будет здорово…

Он зажег сигарету, чтобы выглядеть круче.

— И зачем тебе моя фотография?

— Если ты когда-нибудь прославишься…

Она поставила на камень фотоаппарат и нацелила его, глядя в видоискатель.

— …я смогу сказать своим детям: смотрите, этот парень однажды залез маме под платье на вечеринке.

— Ты первая начала!

— Нет, ты, друг мой!

Она установила таймер, взъерошила волосы кончиками пальцев, а Декстер тем временем сдвинул сигарету сначала в один уголок рта, потом в другой.

— Тридцать секунд! — объявила Эмма.

Декстер приосанился:

— И что надо говорить? «Сыр»?

— Не сыр. Давай скажем «секс»! — Она нажала кнопку, и фотоаппарат зажужжал. — Или «безнравственные связи». — Она вскарабкалась по камням.

— Или «воры проплывают в ночи».

— Не воры. Корабли проплывают в ночи.

— А воры что делают?

— Воры воруют в ночи.

— А почему нельзя просто сказать «сыр»?

— Давай вообще ничего не будем говорить. Давай просто улыбаться, выглядеть естественно. Молодыми, полными высоких идеалов, надежд и так далее. Ну что, готов?

— Готов.

— О'кей, тогда улыбнись и…

Глава 23

Третья годовщина

Прошлым летом

— Бззз. Бззз.

Он просыпается оттого, что дочка жмет ему на нос указательным пальчиком, как будто звонит в звонок.

— Бззз. Бззз. Кто звонит? Жасмин!

— Что ты делаешь, Жас?

— Бужу тебя. Бзз-бзз. — Она приподнимает ему веко. — Вставай, лентяй!

— Сколько времени?

— Да день уже!

Мэдди, которая лежит рядом с ним на кровати в номере гостиницы, смотрит на часы.

— Полшестого, — бормочет она в подушку, и Жасмин смеется, как мультипликационный злодей. Декстер открывает глаза и видит на своей подушке лицо дочери; нос ее всего в паре дюймов.

— Тебе разве нечем заняться? Книжки читать, играть в куклы, еще что-нибудь?

— Не-а.

— Иди пораскрашивай что-нибудь, ладно?

— Я есть хочу. Можно заказать в номер? А со скольких работает бассейн?

Отель «Эдинбург» роскошен, традиционен и великолепен: дубовые панели, фарфоровые ванны. Однажды здесь останавливались его родители, и Декстер считает отель старомодным и дорогим, но он подумал, что, раз уж он, Мэдди и Жасмин выбрались в Эдинбург, размах не помешает. Они планируют провести в отеле две ночи, а потом взять машину напрокат и отправиться через всю страну в летний коттедж близ озера Лох-Ломонд. Глазго ближе, конечно, но Декстер не был в Эдинбурге уже пятнадцать лет — с того самого пьяного уик-энда, когда он вел телерепортаж с Эдинбургского рок-фестиваля. Теперь ему кажется, что это было очень, очень давно, в другой жизни. Сегодня он, как полагается отцу, собирается показать дочке город, Мэдди помнит, какая сегодня дата, и решает оставить их вдвоем.